СОЗНАНИЕ И ЯЗЫК психология

Хабаровск 2000
Проблема языка и сознания является одной из основных и традиционных проблем философии и смежных с ней наук. В процессе эволюции всех мировой философии, отечественной в том числе, наметилась тенденция к исследованию реальной онтологии сознания и его культурно-исторической детерминации. То есть, чтобы постигнуть сущность столь сложного и противоречивого явления, как сознание, необходимо рассматривать его в контексте культурно-исторической обусловленности. В такой трактовке проблема языка принимает особое значение.
В западной науке языковая проблематика (природа языка, его связь с природой и сознанием человека) явилась в XX веке идейным центром, в котором сходились и продолжают сходиться усилия мыслителей самых разных ориентаций.
В целом, как пишет К.О. Апель: "… везде на Западе мы наблюдаем отход от философии чистого (трансцендентального или эмпирического) анализа сознания и поворот к ответственному обращению с языком как институтом всех общественных институтов, с которыми высвобожденная субъективность человека соотносит себя ныне как никогда ранее". (цитата взята из книги А.И. Портнова "Язык и сознание" - Иваново, 1994 г.). В нашей же стране философия, как и всякая другая наука, затрагивающая общественно значимые проблемы, находилась под жестким идеологическим контролем. Интерес же к философским проблемам языка рассматривался как приверженность к антимарксистским взглядам. Необычайный рост интереса к данному вопросу на Западе трактовался как попытки увести науку в сторону от решения главных проблем, как признак некоего философского декаданса, как лингвистический идеализм. Были точки зрения, что проблемы языка напрямую связаны с кризисными явлениями в западной культуре. При этом подразумевалось, что в социалистическом лагере нет в философии такой проблемы, так как не было никаких кризисных явлений ни в культуре, ни в обществе. Все это в конечном итоге привело к тому, что языковая проблематика не вошла в качестве органической составляющей части в нашу идеологию. На этом фоне парадоксально выглядел тот факт, что у нас в стране в это же самое время имеется значительное количество работ, глубоко анализирующих проблемы семиотики; существует собственная традиция психологической, лингвистической и психолингвистической семиотики. Наконец, существует фигинальная московско - таршуская семиотическая школа, пользующаяся заслуженным мировым признанием, работы ученых которой пристально изучаются за рубежом.
Однако, проблема связи языка и сознания чрезвычайно сложна и вследствие объективных обстоятельств. Прежде всего потому, что, говоря о сознании, необходимо помнить о целом ряде методологических трудностей.
Во-первых, это необходимость объяснения природы и происхождения сознания (что в равной мере относится и к языку). Это связано и с недостатком фактических сведений о реальной истории филогенеза, и с недостаточностью нашего теоретического аппарата.
Во-вторых, сознание носит не дизъюнктивный характер, так, выделяя когнитивную, коммуникативную и регулятивную функции сознания, видно, что все они теснейшим образом переплетены. К тому же, говоря о структуре познания и подразумевая его определенную разделенность, можно сказать, что любой элемент этой структуры включает в себя все остальные.
В-третьих, важно помнить, что в исследовании сознания невозможно достичь полной внеположенности по отношению к нему со стороны исследователя.
И, наконец, в-четвертых, любое видение сознания, как и видение душевной жизни человека, относительно с культурно-логической точки зрения. Одним из первых на этот факт обратил внимание О. Шпенглер. Шпенглер отметил идеи этого относительного понимания сознания. Первое, та или иная трактовка сознания всегда целиком обусловлена той культурой, в рамках которой она возникла: "Картина души есть картина какой-то вполне определенной души". Второе, - то, что современная европейская культура, опирающаяся на ясное, отвлеченное мышление, предполагает определенный культурный язык в качестве средства отображения. Но будучи сам сотворен культурой, язык образует некое языковое пространство, в пределах которого существуют абстрактные понятия, суждения, умозаключения.
Другое важное место в изучении